И это пройдет... - сказал хирург, вынимая из пациэнта забытые ножницы.
"Я помню это одиночество. Оно съедает меня изнутри, сжигает. И внутри закручивается огненная спираль, которая как пружина – чуть-чуть отпущу – и лопнет. И меня разорвет. Совсем.
Закрываю глаза. Я не силах поверить, что нужна кому-то. И бешеная ненависть к ней заставляет мои губы кривиться в усмешке, делая лицо еще уродливее.
Тонкими пальцами провожу по старому шраму. Пожалуй, пальцы – это единственное красивое во мне . А душа уже вся прогнила насквозь.
Хочется схватить сестру, от всей души заорать:
-Тварь! Что ты сделала со мной?! Посмотри…во что я превратилась.
Все это глупо. А он стоит и смотрит на меня. Такой безбрежно-спокойный, как море и такой устойчивый. Такой надежный. Но не мой.
И за это я ненавижу его еще сильнее.
Отсюда нет выхода. Я заперла себя сама. Мне и расхлебывать.
Осталось лишь разбить руки в кровь о края железной клетки. "
Закрываю глаза. Я не силах поверить, что нужна кому-то. И бешеная ненависть к ней заставляет мои губы кривиться в усмешке, делая лицо еще уродливее.
Тонкими пальцами провожу по старому шраму. Пожалуй, пальцы – это единственное красивое во мне . А душа уже вся прогнила насквозь.
Хочется схватить сестру, от всей души заорать:
-Тварь! Что ты сделала со мной?! Посмотри…во что я превратилась.
Все это глупо. А он стоит и смотрит на меня. Такой безбрежно-спокойный, как море и такой устойчивый. Такой надежный. Но не мой.
И за это я ненавижу его еще сильнее.
Отсюда нет выхода. Я заперла себя сама. Мне и расхлебывать.
Осталось лишь разбить руки в кровь о края железной клетки. "